А последняя сцена? Как вообще разговор? Не сильно пафосно?

Вы же недавно заканчивали что-то вроде бы?

Прорвемся, куда я денусь с подводной лодки. ) Вот когда стреляют над головой это действительно жесть.

По последней сцене и не только по ней я еще отпишусь завтра, может даже денем, если работой не завалят. Пафос конечно есть, но там все вполне приемлемо, учитывая какое впечатление надо произвести на Сталлера.

Заканчивала. И одно время мне нравилось, потом не нравилось, потом я делала диплом и сдавал и зверски переживала, так что когда сдала просто летала. Но это был полустационар, а это другие ощущения. я вам скажу.
Пафосно - это плохо. Должно быть чуть-чуть. Я вообще догадываюсь почему. Нужно оставить либо последний момент, когда Черный гордо бросает "посмотреть мне в лицо", либо перекличку с главной песней - о шагах и небе. А небо лучше вообще выбросить.

Перечитала блондюшник. Интрига на интриге, особенно про возможное объединение... Хотя это трудно представить, с учетом старательного натравливания сторон друг на друга. Рауль такой Рауль. ^______^ Использовать коллег по синдикату в качестве подопытных кроликов прямо на заседании... )))

Остальное завтра, бо сегодня сил нет уже ни на что.

Заканчивала. И одно время мне нравилось, потом не нравилось, потом я делала диплом и сдавал и зверски переживала, так что когда сдала просто летала. Но это был полустационар, а это другие ощущения. я вам скажу.

Другие. Мне тоже очное больше нравилось, на заочке фраза "учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь" становится слишком уж красноречивой.

"на заочке фраза "учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь" становится слишком уж красноречивой." - полностью согласна.

Барбра похоже попал… ( Сомнительно, что его с оружием отпустят по добру по здорову. Надеюсь ему удастся сбежать.

Очень красивый отрывок с инструментом. Келли и вправду неисправимый романтик. ) Что его на совершенно далекую от романтики Амой занесло…

-Я хочу пригласить его на свидание.

Зачетный ход. Сталлеру непременно захочется посмотреть на морду лица человека, знающего про Дана Бан. Правда не в формате свидания. )) Впрочем, знал бы Черный, кого приглашает, пригласил бы на явку с повинной.

Я бы не правила последнюю сцену. Мне нравится.

"Впрочем, знал бы Черный, кого приглашает, пригласил бы на явку с повинной." - а... разве не видно, что Черный знает? Вернее предполагает с очень большой долей вероятности.

/винни-пух/, лично мне стало заметно только в последней сцене, хотя по идее у Черного звоночек сработал, когда он впервые про убийцу блонди услышал, но по тексту выходит старательное избегание этой темы. )

Mirror of Nothingness, гмм... автор перехитрил сам себя? Мне казалось. что его переживание на первом привале после Перевалки, когда он думает, что вот. хотел узнать, кто это. а теперь вот знает и не знает, что с этим знанием делать. вроде как должны довольно четко указать на личность Сталлера.

Я так и решила, что он все понял, когда про убийцу блонди узнал. Только что имя не назвал, но понял.

/винни-пух/, автор перехитрил сам себя?

Скорее я торможу. Что не удивительно, поскольку читать пришлось в жуткой запаре. ) Пойду перечитаю Перевалку. )

а теперь вот знает и не знает, что с этим знанием делать

Ну вроде как Черный сказал, что это старое дело и его надо наконец закончить. Вот как закончить вопрос на засыпку... Как вариант Гая хватит удар при виде Рики и убивать никого не понадобится. Шучу.

камка, ну вот я как автор тоже так решила.

"Ну вроде как Черный сказал, что это старое дело и его надо наконец закончить. Вот как закончить вопрос на засыпку" - спойлеры, спойлеры...

Пристегни ремни, крошка. и прощай Канзас!

Рагон делает отмашку – красной повязкой на металлической штанге с байка, и, бросив «знамя», падает на песок, закрывая голову руками и затыкая уши. Судя по сотрясению и движению песка, его маневр повторяют и все остальные: как действуют Белкины и Хорьковы бомбы, особенно если взрываются неподалеку, знают все.
Бомбы оправдывают ожидания Рагона: совместный полет двух небольших шариков с горящими хвостиками фитилей заканчивается перед покосившейся хибарой цирка и позади нее без видимых последствий, потом проносится еще пару томительных секунд, за которые Рагон подумать о неблагонадежности творений Мастерских не успевает, но уже собирается, а потом раздается взрыв.
Два столба песка, пыли и внутренностей хибары улетают на небо с грохотом неизвестной на Амой небесной колесницы пророка Ильи и падают обратно на землю. Жаркий как огонь воздух сносит то, что взлететь на небо не успело, и придавливает к земле и жертв взрыва и тех, кто этот взрыв сотворил. Последние более привычны и только сильнее вжимаются в песок, пережидая время пока улетевшее попадает им на спины. Первые с хорьковскими творениями мало знакомы, и по идее должны быть поражены.
Но возможно и не очень, потому что стреляли в Цирке из пулемета. Последнее обстоятельство начисто вымело из головы Рагона намерение предлагать мир во всем мире, и, разместив своих людей за ближайшей дюной, он немедленно приступил к военным действиям.
На Цирк они попали случайно. Согласно плану Черного Рагон должен был курсировать между Мастерским и трактом и дальше вплоть до «Вояджер». Близко к последней приближаться не рекомендовалось, учитывая невнятную историю с Шаэлем и его геологическим постом. К окрестностям Северной Базы должен был наведываться Тихий, также с учетом его «близкого» знакомства с тамошним СБ-шником. Стационарных Цирков кроме тех, что совсем рядом с базами – как блядь удобно, орал тогда Рагон, вот тебе и кочевники готовые прямо под присмотром, вот тебе и оружие для них, возить никуда не надо, было по пути только два. Вернее говоря один, потому что тот, который на Двух Лунах накрылся еще до первого визита Рагона в эти края. Мобильных Цирков краснобородый особо не опасался: пусть хоть и все будут с оружием и гранатами, но всяк меньше, и против бомб не попрешь.
Однако первая же встреча продемонстрировала всю глубину его заблуждений. Нарисовавшаяся как по волшебству хибара из хитрой военной ткани с четырьмя байками по сторонам и неизменной клеткой с рагонами, вызывала глубокое удивление – не было тут ничего такого. Рагон, обсмотрев явление в бинокль, решил, что разговаривать с циркачами вредно не будет, потом вспомнил о развороченном цирке на озе и решил проявить осторожность. Так что вместо налета на байках всех группой, отправил две машины, чтоб аккуратно подъехали и оружием не размахивали, и двоих для страховки.
Двое – Матисс и Шерхан, подъехали аккуратно, медленно, но с активированными разгонниками. И если бы дело касалось обычных циркачей с винтовками, как они полагали, то всяк дело бы по-другому повернулось. Но в ответ на «Живите, люди», из хибары начали стрелять из пулемета, от которого парней ни разгонники, ни байки не спасли – всех четверых выкосил.
Рагон с матом запустил байк, готовый тут же ринуться к ублюдочному Цирку и руками передушить сволочей, но в последний момент удержался – фонтанчики от пуль заплясали по верхушкам дюны и перепрыгнули на соседнюю. Не слишком хорошо знакомый с возможной дальностью стрельбы пулемета Рагон сначала с изумлением провел взглядом за ними и лишь потом грохнулся на песок, приказывая своим людям падать. Неведомый пулеметчик скосил еще двоих замешкавшихся, и замолчал.
- *****, - высказав Песчаной Деве все, что он думает о ебучих ублюдках с пулеметами, Рагон стал обдумывать ситуацию. Пулемет вращается во все стороны – это он сам видел, когда Тихий со своим работал, и когда на Мастерских испытывали оставшиеся от Сталлера. Убойная штука, ничего не скажешь, но патронов жрет немерянно, так что проку от нее в этом смысле, мало. А хибара стоит в аккурат на низком плато и ни одна дюна к ней близко не подходит, так что штурмовать ее байками дело зряшное – уложит всех пулеметчик за милую душу.
- *****, - еще раз выразив свое отношение, Рагон ползет к Дарену, где находится еще и Веддер, который, как отлично помнит Рагон, работал в команде пращников. Он-то и ему и нужен.
- Хорошо встал сука, как раз посредине, никак к нему не подойти, - констатирует Дарен.
- Ага, - кивает Рагон и поворачивается к Веддеру, – как пращу сделать еще помнишь?
Веддер фыркает в респиратор, потом стягивает совсем, плюется и вытирает лицо – фырканье было неудачным.
- Помню еще, - соглашается он. Вообще-то по сравнению с бомбометами все остальные приспособления теперь кажутся караванщикам недостойными внимания, но Рагон сразу понял, что руками бомбу не добросить, а подобраться тяжко.
Терять еще людей он не хочет.
- Сделать сможешь?
- Э… - недоумение на лице Веддера меняется на понимание, а потом деловитое раздумье. Дарен кивает головой и ругается, выражая свой восторг сообразительностью вожака. Рагону не до восторгов.
- Смогу. Фляга есть у кого пустая?
С вопросом Дарен ползет за другой байк, откуда раздаются сначала мат, потом встречные вопросы, а потом просто кто-то орет:
- Эй! Пустая фляга есть у кого? Или хоть на половину? Вожаку надо!
Веддер тем временем отматывает с пояса полоску резинки, с сомнением на нее смотрит, но признает годной. Потом вытаскивает штанги с держателя батареи, и скрепляет крест-накрест. Рагон с любопытством наблюдает за его действиями, пока Дарен, пробежавшись между машинами, не плюхается рядом с ними на песок. Очередь легла на откос ровно, словно строчкой прошили.
– Вот же блядь! – в возгласе Дарена смешивается пережитый страх и восхищение мастерством пулеметчика. Рагон отвешивает помощнику оплеуху, а Веддер, покрутив флягу, выуживает нож и режет ее пополам – для пращной ложки.
Рагона осеняет.
- Надо две сделать, чтобы сразу с двух сторон.
Веддер кивает:
- Сделаем.
Для надежности Рагон потребовал пристреляться камнями – правильно сделал, потому что первый камень влупил в дюну перед носом. Рагон представил, чтобы было, если бы пробовали сразу бомбой – судя по воплям, представил не он один, выматерился, и пожелал Веддеру быть осторожнее. Последний, тоже впечатленный результатом, растерянно согласился и стрелял камнями до тех пор, пока они не стали ложиться к порогу хибары.
Что об этом думал пулеметчик – осталось неизвестным. Стрелок исправно отреагировал на первые два броска, затем видимо понял, чем стреляют, и стал пристреливаться по месту взлета камня. Пришлось маневрировать на всякий случай. Когда же, наконец, бомбы отправились в полет и выполнили свою миссию, от армейской тканевой палатки мало что осталось, и от пулемета и от пулеметчика тоже.
- Слышь, Рагон, а он по ходу один был, - удивленно говорит Дарен, расковыривая воняющие горелым мясом останки, - вот блин, не услышь меня Песчаная Дева, точно один был.
- На четырех байках? – Рагон сплевывает на песок, подходит ближе. Осколки посекли изрядно и человеческую плоть и железную, но Дарен прав: на четыре машины в хибаре сидел один человек.
- Чак, а ну глянь вокруг на счет следов.
Чак послушно наматывает спираль от Цирка, чтобы определить, кто и куда пошел, но возвращается ним с чем. Если были другие люди, то ушли до утра – ветер все следы уже стер.
Не обнаружив ничего интересного среди останков, кочевники осмотрели машины, вернее то, что от них осталось. Оказалось, что из четырех байков, пок они были живы-здоровы, ездить могли только два, потому что у двух других не было батарей. Рагон рассеянно покивал, выслушав доклад, и отправился с Рунами и Дареном хоронить своих. Ну, и забрать все, что им уже не нужно.
- Куда дальше? – спрашивает Дарен, когда группа готова в дальнейший путь. Рагон злобно щерится на останки хибары и приказывает:
- Возвращаемся в Мастерские, – сплевывает и объясняет недоуменно глядящему на него Дарену. – возьмем бомбометы. Ничего, на байки по одному смонтируем, а тогда двинем.
О том, что с пулеметчиком можно было поговорить в голову Рагона так и не пришло.

В нужное место, которое ни разу не Стекло, и находится почти в противоположном направлении, они добираются дольше недели. Сначала их придержала буря – не слишком большая, но пережидать все равно пришлось почти сутки, так как закончилось светопреставление посреди летнего дня, и выдвигаться в такой жестокий зной они не решились. Ветер был хороший, буйствовал строго в сторону моря, так что ожидание в уютных ямках под байками было даже комфортным, если не считать того, что песок, который ветер принес с Южных Гор, заметно фонил, так что счетчики у Черного и Никласа периодически визжали, а сами пустынники старательно глотали рекомендуемые радиофаги – свежие и надежные.
Потом свернули на весеннюю озу, давным- давно высохшую и необитаемую. Такие крошечные источники, питающиеся подозрительно горькой водой, не имели собственных имен, возникая то тут, то там, и практически не использовались из-за слишком короткого срока действия – не больше недели. Но Черному от почти несуществующей озы нужна была не вода.
- Мы как те копатели сокровищ, - сообщает Марина, увлеченно распахивая указанный участок лопаткой. Никлас недоуменно смотрит на парня и тот поясняет, – ну была такая анимешка, где один космический пират прятал награбленное в лунной шахте, чтоб никто не нашел. А пацан с ученой девкой-осьминожкой по плану искали шахту и раскапывали. И там еще роботы были старинные, которые сокровища охраняли.
Под слоем песка оказывается каменная пещерка – один из рядов сифонов, по которым сюда добирается морская вода. Сифон давно высох, а получившуюся камеру кто-то использовал как тайник: в блестящей от соли нише стоят два кислородных баллона, фляга с самогоном и две 20-литровые фляги с настоящей водой.
Из чего следует, что их настоящее путешествие, может иметь куда более длительные сроки и куда более дальнюю цель, чем та, что была заявлена на встрече с Электрическим Лисом. Выяснить насколько близки догадки к истине не получается: Черный молчит.
Они опять меняют курс, направляясь к предгорью по более крутой дуге, что, в общем, больше соответствует первой цели, указанной еще в начале похода – шахта, где расположена бурильная установка. И теперь они внезапно начинают спешить, потому что Черный не останавливается до самого полудня и поднимает своих спутников , когда Гланн еще высоко висит над горизонтом. Респираторы они больше не снимают, и количество добавляемого в смесь кислорода приходится поднимать дважды. Ветер сюда дует с гор и ничего, кроме зараженного радиацией песка, не несет.
Никлас дважды пытается выяснить о цели путешествия, но Черный не произносит в ответ ни слова. Марина вопросов не задает. В какой-то момент Никлас приходит к выводу, что Черный попросту не доверяет своим спутникам до такой степени, что предпочитает скрывать цель до последнего момента, пока не убедится, что передать какие-либо данные кому-либо или невозможно, или поздно.
Почти в предгорье их настигает еще одна буря, скорее даже сильный ветер, задержавший их где-то часов на пять. И во время ожидания Черный говорит первые слова со времени визита к Лису.
- У него хватило смелости стоять против блонди. И смелости, и духу. Он редко бросал вызов, но никогда не уклонялся от брошенного. И специально провоцировал, если считал, что вызов того стоит. Потому что он пижон.
Потом молчит еще пару минут, и говорит, подводя итог неслышному спору:
- Он ответит на вызов.
Они снова едут неведомо куда. Южные Горы опрокидывают на них горячий сухой ветер, полный песка и теперь перед ним нет никакой защиты. Хватит ли кислорода у тех, кто еще живет на склонах бывших шахт? Скольким не хватит, для того чтобы спуститься из-за перевалов и подняться из штолен? Кого выведут люди Сталлера и скольких успеют вывести? Время, чертово время вдруг превратилось в драгоценность, подороже кислорода и воды вместе взятых, потому что каждая минута приближает кого-то к смерти. И потому Черный спешит, куда сильнее, чем предполагает ушлый его шпион и второй его спутник.
Они добираются до отрогов, где двигаться на байках довольно сложно. Черный знает дорогу, они перемещаются почти, не снижая темп, задержавшись лишь в одном месте – там, где ждет их Хорек.
- Это было лишним, - задумчиво говорит Черный, разглядывая композицию из байка, царского стульчака и Хорька, к нему привязанного. Сопровождающий – Марат, один из подручных Хорька, затаптывает шашку с тем самым цветным дымом, который так возлюбили люди Черного. И который отметил их встречу пурпурным столбом, словно гвоздь вбили в камень ущелья. Ветер быстро относит пламенеющие клубы, и Черный меняет мнение.
Собственно, об осторожности им уже не стоит беспокоиться.
- Это для красоты, - совершенно серьезно заявляет Хорек, и Черный хмыкает. У понятия красота трактований много, но вряд ли Хорек имел в виду хоть одно из них.
Они собираются в маленькую кавалькаду и снова двигают вслед за дартом. Путь их страшно извилист, и частенько одну и ту же скалу они видят несколько раз со всех возможных сторон. Но все же они куда-то двигаются и довольно быстро, несмотря на узость и опасность каменистой тропы, а иногда и вообще без нее. Несколько раз им попадаются отрезки старинных шахтных узкоколеек, которыми Черный не немедленно пользуется. Дважды они оказываются перед пропастями и через одну просто прыгают на байках. И останавливаются только однажды, на шестичасовый привал, когда усталость становится такой, что руки соскальзывают с руля.
Вопросы как-то выпадают за ненадобностью, так что когда они, наконец, достигают конечной цели путешествия, то так и замирают в потрясенном молчании.
Внизу в ущелье размещается настоящий горнодобывающий комплекс, передвигающийся и самонастраивающийся. Гигантская, не менее 20 фарлонгов в диаметре, машина, робот-трансформер из фантастического фильма об освоении планет, чудовищный и могучий. Он стоит на платформах, почтим до половины засыпанных горной породой, он стар и ужасен, как ужасны великаны из сказок, и кажется таким же сказочным, потому что он почти целый, потому что стоит наверху, а не закопан в шахту и потому что у него вид чудовищного ящера, выползшего на солнце погреть косточки. И так же как ящер он кажется старым и неподъемным, и готовым распрямиться во весь рост и разнести ущелье в пять секунд.
- Блядь, – потрясенно шепчет в респиратор Марина. Потом стаскивает его, прижимает почему-то к груди и повторяет вслух, - блядь.
За свистом ветра его почти не слышно, но и так понятно. Хорек с интересом наблюдает за своими спутниками, а Черный сосредоточенно смотрит вниз.
«Он собирается поднять завод и идти с ним на Сталлера» - приходит к выводу Никлас и сам удивляется собственному олимпийскому спокойствию. И если сейчас Черный начнет вслух говорить генеральный инженерный код для старой машинерии второй волны, и передавать его прямо на головной компьютер голосом, а механическое чудовище у них под ногами, выпрямится и послушно полезет на стену склона, он, Никлас, пожалуй, не удивится.
Марат тоже снимает респиратор, выполняя ритуал по встрече с невероятным , и говорит:
- Черный, это что… твоя бурильня?
- Ага.
- И она вот… встанет и пойдет?
- Ага.
- Черный, ты ебанутый на всю голову.
Черный кивает.

Конец третьей части.

/винни-пух/, у Черного заначки по всей пустыне, предусмотрительный товарищ. ))

Задумку с установкой я пока не понимаю, но впечатление на Сталлера она точно произведет.

Mirror of Nothingness, Годзилла... Чужой... та большая обезьяна...
и совершенно не важно насколько действительно угрожающими они были.
Не -е... хитрые вы... дальше спойлер

На самом интересном месте! Описание пути в последнем куске просто завораживает, потрясающий финал. Про остальное тоже напишу, а то тут новая работа не давала мысли в кучу собрать

На самом интересном месте! Описание пути в последнем куске просто завораживает, потрясающий финал. Про остальное тоже напишу, а то тут новая работа не давала мысли в кучу собрать

На самом интересном месте! Описание пути в последнем куске просто завораживает, потрясающий финал. Про остальное тоже напишу, а то тут новая работа не давала мысли в кучу собрать

На самом интересном месте! Описание пути в последнем куске просто завораживает, потрясающий финал. Про остальное тоже напишу, а то тут новая работа не давала мысли в кучу собрать

Доктор Амбридж, я понял с одного разу!!!
Но спасибо за столь бурной выражение!!! Я очень хотела чтобы было впечатление: грандиозное. непонятное и сумасшедшее.
Спасибо... автор весь страшно доволен от самого себя!

/винни-пух/, ахаха с телефона отправляла а оно все не отправлялось))))

Ну это... отправилось.

/винни-пух/, Годзилла... Чужой... та большая обезьяна...
и совершенно не важно насколько действительно угрожающими они были
Ааа, теперь это будет жрать мой мозг!!! )))

Случайно нашла Рагона-смайлика ))) -

Mirror of Nothingness, похож, похож!

Впечатляет! Ничего пока не понятно, но масштабы... Всем заинтересованным лицам остается расслабиться и довериться Черному, потому что предугадать, что он задумал, совершенно невозможно )))

камка, надо было нечто впечатляющее в конце, и вообще впечатляющее. потому что после Перевалки ситуация оказалась совсем уж тяжелой.